Сумасшествие мое вновь подкатывает к горлу.
Подкатывает на дорогом авто и, схватив мое тонкое, узкое, ломкое запястье, заталкивает меня на заднее сиденье, в темень тонированного салона.
Увозит в неизвестном направлении.
Я-то думала, время галлюцинаций прошло.
Страшно и больно вновь катиться туда, откуда выползла, содрав всю шкуру до самых костей. Опрокидываться в пустоту и ужас ментального почти-небытия.
Я вновь чувствую себя бессильной, и бессмысленной, и беспомощной, и без возможности помочь тем, кому нужно помочь.
Я вновь чувствую себя тенью на слабо запотевшем стекле.
То и дело меня невыносимо мучает осознание собственной обреченности на одиночество. Мне кажется, я никому уже не понадоблюсь так, как хотела бы быть надобной. Я созерцаю свое одинокое жилище в недалеком будущем — о, так ясно я вижу его, полупустое и звонкое от тишины.
Мне хочется убежать, пока все не стало совсем плохо.
Я впервые услышала "Я тебя ненавижу". И мне захотелось умереть в тот же миг. Но я обязана, обязана жить. Жизнь — это долг, Гюго, кажется, сказал. А я ничего не могу сделать для того, чтобы его выплатить.
Я не знаю, что сказать.
Мне и некому это сказать.
Пустота, невнимание, молчание, отчаяние, бит Сплина и System of A Down, безразличие ко всему, ноющая боль в груди, температура, темнота.